Юрий Каплан: Я полностью отключил элементы расчета и попадания в аудиторию

Впервые, за почти шестилетнюю историю, группа обещает представить концептуально выдержанный цельный альбом. Ведущий чарта #Селекция на Джем ФМ Александр Стасов пообщался с фронтменом группы Валентин Стрыкало Юрием Капланом о перезагрузке коллектива, муках и радостях творчества, преждевременном кризисе среднего возраста и том, что невозможно представить, даже если сильно захотеть.   

На момент конца лета 2015 года у нас накопилось к друг другу колоссальное количество вопросов и каких-то проблем, которые нужно было как-то решать, но в результате  мы пришли к тому, что легче все прекратить. Собственно вот так мы и прекратили.

– Новые люди, которые пришли в группу это аккомпанирующий состав или группа Валентин Стрыкало? Каков их статус?

Это группа Валентин Стрыкало, мы вместе создаем материал. Сам творческий процесс вышел на более качественный уровень и музыканты больше вовлечены во все происходящее, и я этому, конечно, очень рад.

– Над чем вы сейчас работаете, чего стоит от вас ожидать в ближайшее время?

Мы работаем над альбомом, который планируем выпустить в сентябре. Мы уже приступили к накоплению, и я надеюсь, что успеем завершить работу к началу сентября.  Мы выбрали самое

Читай также: Фагот Олег Михайлюта: В воздухе ощущение тока

лучшее, что было мною написано за последние три года, продюсируем самостоятельно, а записываемся сразу на нескольких студиях в зависимости от того,  что лучше копят – в одном месте пишем барабаны, в другом гитары и так далее. Сводить материал будет наш гитарист Константин Пыжов. Он продюсировал наш сингл Решится само собой, который мы выпускали в сентябре 2015 года. Это очень удобно, когда член коллектива занимаются продюсированием и сведением песен. Да, это очень энергозатратно и тяжело, мы устаем, но тем не менее мы добиваемся того звучания, которого хотим. И это какая-то победа!

– Песня Решится само собой очень отличается по звучанию и содержанию от того, что группа Валентин Стрыкало выпускала в предыдущие годы. В каком направлении  вы будете двигаться далее или последний сингл не показательный?  

Нет, он показательный. Мы будем звучать по-другому, это точно.  Материал, который мы пишем, очень отличается от того, что группа Валентин Стрыкало делала раньше. И это не удивительно, прошло три года, я повзрослел, у меня изменились взгляды и вкусы. К тому же теперь мы имеем возможность доводить дело до конца и в большей степени реализовывать наши идеи. Раньше было колоссальное количество преград, мы не делали сведение, не занимались звуком, мы все доверяли людям, которые работают на студиях, каким-то звукорежиссерам, которые не до конца понимали чего мы хотим, а мы в свою очередь даже и не могли объяснить.

– Взросление как-то отразилось на тех смыслах, которые ты транслируешь слушателям в песнях нового альбома?

У меня еще пока нет текстов (смеется). Я не знаю еще какой там будет меседж. Я песни дописываю на студии непосредственно перед записью вокала, у меня так лучше всего получается. Посмотрим, какой будет меседж, естественно он будет отличаться, хотя бы потому, что уже другой.

– Ты к текстам относишься не серьезно?

Нет, я как раз, очень серьезно отношусь, именно поэтому пишу их перед записью (смеется). Я отношусь серьезней, нежели раньше, и, наверное, это подчас играет со мною злую шутку. Раньше меня вообще “не парили“ стилистические особенности, теперь же я очень углубляюсь в этот процесс и это гораздо сложнее, чем прежде.

– В первом и втором альбоме “белыми воронами“ в сборниках сарказма и треша выглядели лирические песни Так гріє и Улица Сталеваров…

У нас еще есть песня Кладбище самолетов тоже лирическая. В предыдущих альбомах не было никакой концепции, по сути это сборники песен, написанных одним человеком за определенное количество времени.  Это альбом будет более выдержанным, я уже чувствую, что будет что-то цельное.

– Насколько для тебя важно нравится публике? 

Мне сейчас очень важно понравится самому себе, добиться того, что я задумал, и сделать это

Читай также: Андрей Запорожец SunSay: Я очень благодарен судьбе, что она мне посылает возможности

качественно и хорошо. Я полностью отключил элементы расчета и попадания в аудиторию. Посмотрим, что из этого получится, я так никогда не делал. Мы всегда писали альбомы с неким расчетом, и включали в них песни, которые нам не очень нравились, но мы знали, что они попсовые, и люди их будут слушать. Сейчас же мы этим пренебрегаем и делаем все классно.

– Группе Валентин Стрыкало уже более пяти лет. За это время у зрителей сложился определенный портрет тебя как автора и исполнителя, а какого мнения ты о своей публике?

Очень разные люди: есть дети, мои сверстники, взрослые люди. Творчество очень разноплановое и каждые для себя что-то находит. Молодая аудитория очень активная и громче всех, люди постарше обычно сидят на vip-ах. Определенное представление о публике есть, мы примерно знаем, кого увидим на концертах. Не будет того, что мы придем, а там толпа гопников или женщины за пятьдесят.  

– На каком этапе творческого развития ты сейчас находишься? То,  что ты делаешь это музыкальный юмор, сатира или что-то еще, что мы еще не расслышали и не узрели?

Я, честно говоря, не могу дать оценку этому этапу. У меня нет конкретной творческой методологии, пока что все на уровне интуитивных шагов. Одно я понял, что мне необходимо ироничное дистанцирование от образа лирического героя. Я без этого не могу, в то же время это не значит, что творчество становится менее искренним. В этом прослеживается мое отношение к себе и  жизни в целом. Это пока что какие-то вещи, которые мне стали понятны, но я по-прежнему во всем этом новичок.

– Музыка для тебя это бизнес, хобби или занятие, без которого ты не можешь жить? 

Я думаю, что я смогу жить без музыки, но мне будет не так весело. Я очень люблю этим заниматься. Я даже в определенный момент почувствовал, что я этим настолько сильно увлечен, что мне необходимо какое-то параллельное занятие или хобби, чтобы себя разгрузить. Я занялся ресерчем, пытался делать всякое, что меня может заинтересовать, но тщетно.

– То есть без музыки ты будешь никем и загнешься?

Что-нибудь я точно смогу сделать. У меня еще есть ряд талантов, но музыкой мне заниматься интереснее.

– Родители, когда планировали твое будущее после школы, на что они надеялись?  

Мне кажется, что родители вообще ни на что не надеялись (смеется). Отец мне всегда подгонял всякие книги по финансовым рынкам, ему, наверное, хотелось, чтобы я был крутым брокером, и на бирже торговал акциями. Я не думаю, что родители всерьез мне что-то навязывали, когда я начал заниматься музыкой, они этому обрадовались и гордятся мною.

– Их не смутили тексты твоих песен?

Нет, они люди широких взглядов, активные пользователи интернет и достаточно современные. Никаких проблем в этом плане не было.

– После прослушивания некоторых песен твоего первого альбома, у меня сложилось впечатление, что некоторые тексты и темы были бы в пору твоему отцу, но не тебе. 

Ничего из написанного мною, не было вдохновлено семейными историями. На первом альбоме была песня 45 лет, она как-то четко “попала“ и отразила проблемы кризиса среднего возраста. Я не думаю, что я был гораздо взрослее, я просто знал об этом. В девятнадцать лет уже имеешь представление о том, что с тобой произойдет в сорок пять, может быть. Сейчас, между прочим, кризис среднего возраста случается гораздо раньше, может даже и в тридцать.

– То есть мы тебя подловили на пике кризиса?

Нет, мне еще до того два года, а там посмотрим (смеется).

– Иногда от артистов можно услышать, что они утомились петь самые любимые песни слушателей, потому что они охладели к самым часто исполняемым песням. В твоем случае симпатии к песням совпадают с тем, от чего без ума слушатели?

Я с пониманием к этому отношусь. Это ведь очевидно. Всегда публике нравится какое-то г*вно. У нас есть ненавистная песня Альбина, она ужасна во всех отношениях, но публика ее любит больше всего. Мы ее просто перестанем играть, и станем сволочами.

– И тогда вы поступите, как говорил один классик “политики отняли у детей кусочек счастья“?    

Может быть когда-нибудь я пересмотрю свои взгляды, когда у меня наступит кризис среднего возраста и мы вновь ее начнем играть (смеется). Но пока что это невыносимо, мы не можем. Это реальные мучения, к тому же, она стоит в конце концерта, и получается такой минорный финал, поэтому мы прервем ее исполнение. 

– У меня создалось впечатление, что мат для твоей публики это не ругательство, а лексика будничного общения.

Я и сам злоупотребляю, когда на радио прихожу мне ужасно тяжело, что нельзя ругнуться, вставить мат через слово. Я шучу, конечно. Я не вижу в этом ничего страшного, это очень выразительная форма передачи эмоций.

– Морализаторы тебя не достают по этому поводу?   

Было несколько случаев, когда дети приходили с родителями. Я, например, рос в интеллигентной

Читай также: Дмитрий Шуров: Перед нами меняются картинки, но суть остается прежней

семье, при  мне родители никогда не ругались матом. А в то же время некоторые мои дворовые друзья мат впитывали с пеленок, но это их ни чуть не испортило, они не сидят в тюрьмах, и не стали плохими людьми. С ними все нормально. Я не думаю, что это все плохо и не стоит переживать на это счет.

– У тебя есть прогноз на твое будущее?

У меня какая-то странная история, я себя не могу представлять в будущем. Я пытался для какой-то мотивации сформировать образ себя тридцатипятилетнего, но ничего из этого вышло. Я и в двадцать не мог себя представить двадцатисемилетним. Может так у всех людей, может у кого-то по-другому. Никаких идей.